spicy_holo (![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
spicy_holo) wrote2015-11-19 12:04 pm
spicy_holo) wrote2015-11-19 12:04 pm
Entry tags:
Волчица и Штрафники
Как хорошо было в лесу. Тайга жужжала, скрипела, шелестела, пахла вокруг него, создавая бурление жизни в каждом крошечном объеме, в каждой тычинке. Зеленело, цвело, пело и размножалось буквально все. Кедровая смола на пальцах, дым потухшего костерка и солнечные лучи. Как же хорошо жить. Даже просто так, без оглядки на всякие там цели и высокие идеалы, лежать на этом мягчайшем мху и курить сигарету было очень хорошо. Кой черт!
- Семён! Семён, вставай, утро уже. Вставай, ты же обещал...
Он открыл глаза и увидел над собой крашеный белой водоэмульсионкой потолок, уже начавший давать характерные лохмотья, и застывшую в решительной и дебильноватой маске, глянцевое, как после ожога, лицо солдата.
- Не тереби, солдат, встаю я уже, встаю.
В подоконник молотил крупными каплями редкий ноябрьский дождь. Капли разного размера умудрялись извлекать из оцинковки звуки разного тона и длительности. Иногда даже получалось красиво, словно у лоботомированного пианиста проскакивала искра мышечной памяти, а потом он снова впадал в дерганое конвульсивное ничто. Семён потянулся, стараясь, чтобы не разошлись свежие швы на предплечье, поправил полосатую робу и поддернул такие же полосатые портки на округлое брюшко, упихивая под них вату. Неловко слез с подоконника на пол, переступил лужицу у батареи отопления и подставил солдату спину. Тот, кряхтя и шипя, спрыгнул на негнущиеся колени, не удержался на странно расставленных ногах и покатился на линолеум, матерясь сквозь сжатые зубы. Семён поставил его на ноги и они двинулись вдоль леса металлических столбов с резиновыми нашлепками на полу к главному проходу. Из света был только заоконный фонарь, тухловатое серое брезжение утра, да сороковаттка над аварийным щитком в углу комнаты. Освещенице аховое, но пока оно и не особо было им нужно, до места было еще часа полтора ходу.
- Вот я и говорю, Семён, в сортире я ее потерял, точно! Я всю ночь думал. Тут я уже в себя пришел и не было ее уже, точняк. Автомат был, голова была, как сейчас помню, к жопе повернута, а ее не было уже...
- Да понял я, солдат, не кипешуй. Найдем. - зевнув, ответил Семён, перешагивая через деревянный куб, не убранный с дороги нерадивыми уборщицами. Солдат вчера потерял руку, точнее Виталий Сергеевич ее оторвал ему за бог весть какую провинность и Семён обещал, что сегодня с утра поможет ее отыскать. Солдат Семёну не особо нравился, но и бросать в беде, да еще и в такой, Семён не привык. Хотя...
- Слышь, Семён, а ты кем был до того, как сюда попал? - не унимался солдат, глядя на него все с той же застывшей усмешкой, семеня рядом с ним. Колени у солдата не гнулись из-за какой-то травмы и смотреть на него было ужасно грустно и смешно одновременно.
- Геологом был. Искал в тайге золото и всякие руды. Знаешь, солдат, как в тайге хорошо...?
- Откуда мне... Я, до того, как, водителем автобуса был. Хош в снег, хош в жару - сиди и вези... Да. Так что я кроме своего колхоза да райцентра ничерта не видел. Но верю. Слышь, Семён, прикури мне, а то без нее я никак...
Солдат избегал называть свою руку "рукой", словно над ним висело какое-то табу, он называл ее всю ночь в третьем лице, и сейчас продолжал. Семён чиркнул спичкой и поджег папиросу. Втянул горьковатый ароматный дым и передал солдату. Тот затянулся, захрипел, кашлянул и благодарно кивнул. Дальше они шли молча. Проходя мимо Светки, солдат остановился и крикнул снизу вверх: "Платье-то опусти, стыдоба колхозная!" Светка поглядела на него одним глазом (второй у нее не открывался, сколько Семён себя помнил) и ответила писклявым контральто:"У нас тут, между прочим, роддом, тут иначе нельзя! Проходите, мужчины, не задерживайтесь. Глазеть тут не на что!" Ее глаз закрылся с тихим щелчком.
- Тут она права, глазеть не на что... - пробормотал Семён, приоткрывая дверь в коридор. Петли издали знакомый звук, как-будто из колков гитары вытягивали силой струну. Он поморщился и махнул солдату, быстрее, мол. Тот ускорился на своих негнущихся ногах и проскочил в щель, автоматом зацепившись за косяк. Семён пролез следом и под напором сквозняка дверь захлопнулась. В коридоре света не было вовсе, только огонек папиросы солдата, как топовый огонь судна, тлел в темноте. Пахло хлоркой и мокрыми тряпками. А еще прелой капустой. Да, это тебе не тайга, подумал Семён, шагая за солдатом вдоль стены.
- Ты шаги считал, а то тут дверей, как грязи...?
- Дак я ж был без сознания, как ее оторвали, так я и отключился. Пришел в себя уже в комнате... Я ж говорил тебе! - обиженным шепотом произнес солдат.
- Давай я пойду вперед, я там был пару раз и я считал, меня тогда по полу волокли как раз, заняться было нечем... - примерительно и тоже шепотом ответил Семён.
Они поменялись местами и солдат ухватил Семёна за рукав робы, чтобы не отстать в темноте. Шли они довольно долго. Из под очередной двери потянуло знакомым запахом и холодом улицы и Семён сказал: "Стоп, приехали!". Он навалился на дверь, возвратная пружина затренькала, растягиваясь, и в щели блеснул кафельный пол.
- Ходу, солдат, ходу!
- Да иду я, мать моя женщина, иду.
- Придержи дверь, солдат, я пролезу.
- Давай! Ай, бля, скользко... Атанда!
Дверь пошла назад и пережала Семёна пополам. Из полосатых штанов в коридор вышел воздух. Половина Семёна оказалась в сортире, а половина болталась в коридоре. В щель засвител сквозняк, наваливаясь на парус двери всей силой.
- Держись, братишка, я сейчас, я мигом... - солдат своей комариной походкой суетился вокруг, прыгал, подныривал, а у Семёна перед глазами мягко проплывали таежные просторы, река с красивым именем Лена катилась в темных изгибах, падали листья. Вечерело...
Напор ветра иссяк и Семён повалился на кафель, дверь, не подпертая более ветром, под его весом открылась. Солдат спрыгнул с подоконника, гремя по плиткам разбитым лицом, встал, помогая себе рукой с автоматом, подбежал к Семёну. Вытянул его из проема и прислонил к стене. Тот жадно вдыхал воздух с запахом сортира и хлорки, обретая свою нормальную чуть округлую форму.
- Не бросил, милитарист хренов, кхххееехх... - проговорил Семён.
- Форточку я это... того.. прикрыл и уффф... бля... еле-еле допрыгнул - смущенно бормотал солдат, держась единственной рукой за цевье АКМа, уперев его прикладом в пол.
- Пошли уж, сейчас свет включим и айда. Смотри только, не промахнись, у нас одна попытка... Стрелок ворошиловский..
- Я уж не промахнусь, Семён, мне без нее как, без р... Херово, короче..
Семён поморщился, чувствуя, как вата в штанах вылазит из прорехи, и встал, оттолкнувшись от стены. Всеж когда тебе ковыряют десертной ложкой в пузе, это не цимес. Они пошли в угол, где стояли щетки и швабры, солдат примерился, покрутил одну из них и шепотом крикнул "Пли!". Семён подпрыгнул и всем своим мягким весом навалился на древко у основания. Палка качнулась, пошла по широкой дуге и с треском вломилась в бакелитовый выключатель. Стало светло, как днем - три лампочки без плафонов топили сортир в теплом желтоватом свете. Друзья медленно пошли вдоль ряда кабинок с унитазами, пристально вглядываясь затененные уголки. За предпоследним толчком солдат увидел ее и кинулся, скользя подошвами по кафелю, в замызганую темноту у стояка. Через минуту выполз обратно, маленький, липкий, с идиотской своей ухмылкой-улыбкой геройского дебила. Пиная руку перед собой.
- Подсоби, Семён, сам-то я никак...
- Да брось ты уже автомат свой, все одно не стреляет же..
- Что ты такое говоришь, а? Хоть бы и не стреляет, а мне Родина доверила..
- Что тебе Родина доверила, ты, браток, закатал в лоб лесовозу на 37 километре трассы Касимов-Рязань, когда детишек в пионерлагерь вез, помнишь? - Семён медленно поднял руку с пола и обтер об полосатую робу. Солдат остолбенел. Повернулся лицом к стене и бросил автомат на кафель.
- Ишь как заговорил, ангел сизокрылый... - проговорил он в стену - а сам-то, что, безгрешным сюда залетел, а? Я тебе, как другу, все рассказал, тихушнику херову, а ты попрекать? Я искупаю тут в полный рост, между прочим... - в голосе солдата, обычно крестьянски-ровном и степенном, прорезались новые, не известные Семёну до сей поры нотки. Солдат одним рывком подхватил с пола оружие, пригнувшись, кинулся к Семёну, отбил его руку в сторону и сунул автомат в прореху в полосатых штанах, утопив в ней его по самый магазин.
- Колись, черт мохнатый, за что сам сюда привалился, не то выпущу твои ватные кишки по всей хате...
- Да он же у тебя не стреля...
Выстрел заметался по кафелю сортира, как испуганный кенар по клетке. На штанах Семёна сзади открылась большая дырка и закопченые клочки кожи повисли над ней, как обертка использованной петарды. Семён сел на пол, чувствуя в душе странную легкость, как-будто гелия в нее напустили. Он выпустил руку и она брякнулась на пол. Солдат плюнул невидимо в сторону, закинул автомат за спину, взял ее, прислонил к полукруглой культяпке в плече и разбежался об стену.
- Ссссс...сукаааа... ! - выдохнул он сквозь зубы, когда рука защелкнулась в плечевом суставе - ты думаешь, я не знаю, Семён, почему ты тут с нами крутишься, да? Думаешь, ты такой большой и умный и всех перехетрил? Ан нет, браток, не так оно все. Нам ведь когда нового приносят, все про него рассказывают. Досконально, с молодых ногтей и до того, как.... Просто жалели тебя все, дали время очухаться, осознать. Молчали и я, и Светка, и этот, как его, паровозом который... Ну не важно. А ты перегнул... Думаешь, я не знаю, как ты в тайге раненого зека с прииска закопал под пеньком осиновым, а сам хабар его утянул и с песком золотым потом королился, а? Как молоточком его геологическим в темечко оприходовал и амба, перекрестился, да?
- Заткнись, солдат, не доводи до греха...
- Не нравится, Семён, я понимаю. Мне вот тоже.... не в масть, когда поминают мои подвиги... А ты терпи, Сёмочка, терпи, для того ты тут обретаешься с нами, грешными... Чтобы в терпении своем возвыситься над своим прошлым, узреть его серое нутро и отринуть...
- Слышь, апостол, прости, я чего-то того... вялый я какой-то, сейчас все одно не врублюсь в твои проповеди... А про песок ты прав, солдат, прав, как там и был...
- Все нормально, Семён, сейчас я тебя ремешком своим перетяну, чтобы не растерял потроха по дороге, и пойдем обратно. А уж Светка тебя заштопает, как сумеет, чтобы к понедельнику был в строю, как огурец... Потом мы с тобой водочки накатим, я знаю, где у воспитательницы заначка, а нам много не надо, нам чуточку, для анестезии...
Солдат навалился коленом Семёну на пузо и дернул концы ремня.
- Оххх... бля.а.ааа. - Семён выдохнул половину обьема воздуха и солдатский ремен защелкнулся у него на необьятной талии.
Солдат, теперь уже с вновь обретенной рукой, приобнял Семёна и пошли они в обратный путь. Было далеко за полдень, когда они вошли в комнату с кроватями и столом. Было серо-светло, по-прежнему молотил в подоконник дождь.
- Слышь, солдат, что это с ним, а? - спросила Светка, свешиваясь с полки в своем задранном к подмышкам кринолине.
- Производственная травма, мать. Тащи свои феньки, тут надо швы накладывать... уффф... - прохрипел натужно солдат.
- Вечно вы, мужики, так... Не ебетесь, так деретесь... все одно на уме. Самцы, блин... - запричитала Светка сверху.
- Цыц, принцесса Клофелин, помогла бы лучше... Шить ведь из нас ты одна умеешь... кажется - Семён поднял лобастую голову и подмигнул Светке.
- Ладно, солдат, клади его лицом вниз, я сейчас.
Семён благодарно распластался на линолеуме и закрыл глаза. Вот оно как все тут, стало быть... Все всё и про всех... Сквозь наползающую слабость он чувствовал прохладные Светкины руки у себя на пояснице, как они нежно, но упрямо заталкивают в дыру вату, как стальная игла протыкает кожу и стягивает края раны. Светка пахла духами воспитательницы, мамой и детством. Чувствовал дым папиросы солдата и видел его черные сапоги у себя перед носом. Автомат висел у него за спиной, руки чесали Семёна за левым ухом.
В себя Семён пришел, когда синие тени лежали в другом углу комнаты, было часов 8 вечера. Ощупал спину - на ней был крестиками затянут свежий шов. Охнув, сел, огляделся. Солдат и Светка говорили за жизнь за маленьким розовым столиком в соседнем углу, в чайных чашках был водка. Светка тихо посмеивалась, солдат рассказывал ей про родной колхоз. Семён, средних размеров плюшевый медведь в полосатой пижаме с нашивкой "Семён" слева на кармане, поковылял к ним на огонек.
В конце концов, в детском саду номер восемь по улице Симонова, завтра, в воскресенье, тоже был выходной. Так что он имел полное право.
- Семён! Семён, вставай, утро уже. Вставай, ты же обещал...
Он открыл глаза и увидел над собой крашеный белой водоэмульсионкой потолок, уже начавший давать характерные лохмотья, и застывшую в решительной и дебильноватой маске, глянцевое, как после ожога, лицо солдата.
- Не тереби, солдат, встаю я уже, встаю.
В подоконник молотил крупными каплями редкий ноябрьский дождь. Капли разного размера умудрялись извлекать из оцинковки звуки разного тона и длительности. Иногда даже получалось красиво, словно у лоботомированного пианиста проскакивала искра мышечной памяти, а потом он снова впадал в дерганое конвульсивное ничто. Семён потянулся, стараясь, чтобы не разошлись свежие швы на предплечье, поправил полосатую робу и поддернул такие же полосатые портки на округлое брюшко, упихивая под них вату. Неловко слез с подоконника на пол, переступил лужицу у батареи отопления и подставил солдату спину. Тот, кряхтя и шипя, спрыгнул на негнущиеся колени, не удержался на странно расставленных ногах и покатился на линолеум, матерясь сквозь сжатые зубы. Семён поставил его на ноги и они двинулись вдоль леса металлических столбов с резиновыми нашлепками на полу к главному проходу. Из света был только заоконный фонарь, тухловатое серое брезжение утра, да сороковаттка над аварийным щитком в углу комнаты. Освещенице аховое, но пока оно и не особо было им нужно, до места было еще часа полтора ходу.
- Вот я и говорю, Семён, в сортире я ее потерял, точно! Я всю ночь думал. Тут я уже в себя пришел и не было ее уже, точняк. Автомат был, голова была, как сейчас помню, к жопе повернута, а ее не было уже...
- Да понял я, солдат, не кипешуй. Найдем. - зевнув, ответил Семён, перешагивая через деревянный куб, не убранный с дороги нерадивыми уборщицами. Солдат вчера потерял руку, точнее Виталий Сергеевич ее оторвал ему за бог весть какую провинность и Семён обещал, что сегодня с утра поможет ее отыскать. Солдат Семёну не особо нравился, но и бросать в беде, да еще и в такой, Семён не привык. Хотя...
- Слышь, Семён, а ты кем был до того, как сюда попал? - не унимался солдат, глядя на него все с той же застывшей усмешкой, семеня рядом с ним. Колени у солдата не гнулись из-за какой-то травмы и смотреть на него было ужасно грустно и смешно одновременно.
- Геологом был. Искал в тайге золото и всякие руды. Знаешь, солдат, как в тайге хорошо...?
- Откуда мне... Я, до того, как, водителем автобуса был. Хош в снег, хош в жару - сиди и вези... Да. Так что я кроме своего колхоза да райцентра ничерта не видел. Но верю. Слышь, Семён, прикури мне, а то без нее я никак...
Солдат избегал называть свою руку "рукой", словно над ним висело какое-то табу, он называл ее всю ночь в третьем лице, и сейчас продолжал. Семён чиркнул спичкой и поджег папиросу. Втянул горьковатый ароматный дым и передал солдату. Тот затянулся, захрипел, кашлянул и благодарно кивнул. Дальше они шли молча. Проходя мимо Светки, солдат остановился и крикнул снизу вверх: "Платье-то опусти, стыдоба колхозная!" Светка поглядела на него одним глазом (второй у нее не открывался, сколько Семён себя помнил) и ответила писклявым контральто:"У нас тут, между прочим, роддом, тут иначе нельзя! Проходите, мужчины, не задерживайтесь. Глазеть тут не на что!" Ее глаз закрылся с тихим щелчком.
- Тут она права, глазеть не на что... - пробормотал Семён, приоткрывая дверь в коридор. Петли издали знакомый звук, как-будто из колков гитары вытягивали силой струну. Он поморщился и махнул солдату, быстрее, мол. Тот ускорился на своих негнущихся ногах и проскочил в щель, автоматом зацепившись за косяк. Семён пролез следом и под напором сквозняка дверь захлопнулась. В коридоре света не было вовсе, только огонек папиросы солдата, как топовый огонь судна, тлел в темноте. Пахло хлоркой и мокрыми тряпками. А еще прелой капустой. Да, это тебе не тайга, подумал Семён, шагая за солдатом вдоль стены.
- Ты шаги считал, а то тут дверей, как грязи...?
- Дак я ж был без сознания, как ее оторвали, так я и отключился. Пришел в себя уже в комнате... Я ж говорил тебе! - обиженным шепотом произнес солдат.
- Давай я пойду вперед, я там был пару раз и я считал, меня тогда по полу волокли как раз, заняться было нечем... - примерительно и тоже шепотом ответил Семён.
Они поменялись местами и солдат ухватил Семёна за рукав робы, чтобы не отстать в темноте. Шли они довольно долго. Из под очередной двери потянуло знакомым запахом и холодом улицы и Семён сказал: "Стоп, приехали!". Он навалился на дверь, возвратная пружина затренькала, растягиваясь, и в щели блеснул кафельный пол.
- Ходу, солдат, ходу!
- Да иду я, мать моя женщина, иду.
- Придержи дверь, солдат, я пролезу.
- Давай! Ай, бля, скользко... Атанда!
Дверь пошла назад и пережала Семёна пополам. Из полосатых штанов в коридор вышел воздух. Половина Семёна оказалась в сортире, а половина болталась в коридоре. В щель засвител сквозняк, наваливаясь на парус двери всей силой.
- Держись, братишка, я сейчас, я мигом... - солдат своей комариной походкой суетился вокруг, прыгал, подныривал, а у Семёна перед глазами мягко проплывали таежные просторы, река с красивым именем Лена катилась в темных изгибах, падали листья. Вечерело...
Напор ветра иссяк и Семён повалился на кафель, дверь, не подпертая более ветром, под его весом открылась. Солдат спрыгнул с подоконника, гремя по плиткам разбитым лицом, встал, помогая себе рукой с автоматом, подбежал к Семёну. Вытянул его из проема и прислонил к стене. Тот жадно вдыхал воздух с запахом сортира и хлорки, обретая свою нормальную чуть округлую форму.
- Не бросил, милитарист хренов, кхххееехх... - проговорил Семён.
- Форточку я это... того.. прикрыл и уффф... бля... еле-еле допрыгнул - смущенно бормотал солдат, держась единственной рукой за цевье АКМа, уперев его прикладом в пол.
- Пошли уж, сейчас свет включим и айда. Смотри только, не промахнись, у нас одна попытка... Стрелок ворошиловский..
- Я уж не промахнусь, Семён, мне без нее как, без р... Херово, короче..
Семён поморщился, чувствуя, как вата в штанах вылазит из прорехи, и встал, оттолкнувшись от стены. Всеж когда тебе ковыряют десертной ложкой в пузе, это не цимес. Они пошли в угол, где стояли щетки и швабры, солдат примерился, покрутил одну из них и шепотом крикнул "Пли!". Семён подпрыгнул и всем своим мягким весом навалился на древко у основания. Палка качнулась, пошла по широкой дуге и с треском вломилась в бакелитовый выключатель. Стало светло, как днем - три лампочки без плафонов топили сортир в теплом желтоватом свете. Друзья медленно пошли вдоль ряда кабинок с унитазами, пристально вглядываясь затененные уголки. За предпоследним толчком солдат увидел ее и кинулся, скользя подошвами по кафелю, в замызганую темноту у стояка. Через минуту выполз обратно, маленький, липкий, с идиотской своей ухмылкой-улыбкой геройского дебила. Пиная руку перед собой.
- Подсоби, Семён, сам-то я никак...
- Да брось ты уже автомат свой, все одно не стреляет же..
- Что ты такое говоришь, а? Хоть бы и не стреляет, а мне Родина доверила..
- Что тебе Родина доверила, ты, браток, закатал в лоб лесовозу на 37 километре трассы Касимов-Рязань, когда детишек в пионерлагерь вез, помнишь? - Семён медленно поднял руку с пола и обтер об полосатую робу. Солдат остолбенел. Повернулся лицом к стене и бросил автомат на кафель.
- Ишь как заговорил, ангел сизокрылый... - проговорил он в стену - а сам-то, что, безгрешным сюда залетел, а? Я тебе, как другу, все рассказал, тихушнику херову, а ты попрекать? Я искупаю тут в полный рост, между прочим... - в голосе солдата, обычно крестьянски-ровном и степенном, прорезались новые, не известные Семёну до сей поры нотки. Солдат одним рывком подхватил с пола оружие, пригнувшись, кинулся к Семёну, отбил его руку в сторону и сунул автомат в прореху в полосатых штанах, утопив в ней его по самый магазин.
- Колись, черт мохнатый, за что сам сюда привалился, не то выпущу твои ватные кишки по всей хате...
- Да он же у тебя не стреля...
Выстрел заметался по кафелю сортира, как испуганный кенар по клетке. На штанах Семёна сзади открылась большая дырка и закопченые клочки кожи повисли над ней, как обертка использованной петарды. Семён сел на пол, чувствуя в душе странную легкость, как-будто гелия в нее напустили. Он выпустил руку и она брякнулась на пол. Солдат плюнул невидимо в сторону, закинул автомат за спину, взял ее, прислонил к полукруглой культяпке в плече и разбежался об стену.
- Ссссс...сукаааа... ! - выдохнул он сквозь зубы, когда рука защелкнулась в плечевом суставе - ты думаешь, я не знаю, Семён, почему ты тут с нами крутишься, да? Думаешь, ты такой большой и умный и всех перехетрил? Ан нет, браток, не так оно все. Нам ведь когда нового приносят, все про него рассказывают. Досконально, с молодых ногтей и до того, как.... Просто жалели тебя все, дали время очухаться, осознать. Молчали и я, и Светка, и этот, как его, паровозом который... Ну не важно. А ты перегнул... Думаешь, я не знаю, как ты в тайге раненого зека с прииска закопал под пеньком осиновым, а сам хабар его утянул и с песком золотым потом королился, а? Как молоточком его геологическим в темечко оприходовал и амба, перекрестился, да?
- Заткнись, солдат, не доводи до греха...
- Не нравится, Семён, я понимаю. Мне вот тоже.... не в масть, когда поминают мои подвиги... А ты терпи, Сёмочка, терпи, для того ты тут обретаешься с нами, грешными... Чтобы в терпении своем возвыситься над своим прошлым, узреть его серое нутро и отринуть...
- Слышь, апостол, прости, я чего-то того... вялый я какой-то, сейчас все одно не врублюсь в твои проповеди... А про песок ты прав, солдат, прав, как там и был...
- Все нормально, Семён, сейчас я тебя ремешком своим перетяну, чтобы не растерял потроха по дороге, и пойдем обратно. А уж Светка тебя заштопает, как сумеет, чтобы к понедельнику был в строю, как огурец... Потом мы с тобой водочки накатим, я знаю, где у воспитательницы заначка, а нам много не надо, нам чуточку, для анестезии...
Солдат навалился коленом Семёну на пузо и дернул концы ремня.
- Оххх... бля.а.ааа. - Семён выдохнул половину обьема воздуха и солдатский ремен защелкнулся у него на необьятной талии.
Солдат, теперь уже с вновь обретенной рукой, приобнял Семёна и пошли они в обратный путь. Было далеко за полдень, когда они вошли в комнату с кроватями и столом. Было серо-светло, по-прежнему молотил в подоконник дождь.
- Слышь, солдат, что это с ним, а? - спросила Светка, свешиваясь с полки в своем задранном к подмышкам кринолине.
- Производственная травма, мать. Тащи свои феньки, тут надо швы накладывать... уффф... - прохрипел натужно солдат.
- Вечно вы, мужики, так... Не ебетесь, так деретесь... все одно на уме. Самцы, блин... - запричитала Светка сверху.
- Цыц, принцесса Клофелин, помогла бы лучше... Шить ведь из нас ты одна умеешь... кажется - Семён поднял лобастую голову и подмигнул Светке.
- Ладно, солдат, клади его лицом вниз, я сейчас.
Семён благодарно распластался на линолеуме и закрыл глаза. Вот оно как все тут, стало быть... Все всё и про всех... Сквозь наползающую слабость он чувствовал прохладные Светкины руки у себя на пояснице, как они нежно, но упрямо заталкивают в дыру вату, как стальная игла протыкает кожу и стягивает края раны. Светка пахла духами воспитательницы, мамой и детством. Чувствовал дым папиросы солдата и видел его черные сапоги у себя перед носом. Автомат висел у него за спиной, руки чесали Семёна за левым ухом.
В себя Семён пришел, когда синие тени лежали в другом углу комнаты, было часов 8 вечера. Ощупал спину - на ней был крестиками затянут свежий шов. Охнув, сел, огляделся. Солдат и Светка говорили за жизнь за маленьким розовым столиком в соседнем углу, в чайных чашках был водка. Светка тихо посмеивалась, солдат рассказывал ей про родной колхоз. Семён, средних размеров плюшевый медведь в полосатой пижаме с нашивкой "Семён" слева на кармане, поковылял к ним на огонек.
В конце концов, в детском саду номер восемь по улице Симонова, завтра, в воскресенье, тоже был выходной. Так что он имел полное право.
no subject
отличный рассказ, спасибо :)
no subject
no subject
Крайне понравилось.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
"История игрушек-3" по-русски.
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
no subject
Больно(
no subject
no subject
no subject
Круто.
no subject
no subject