Волчица и Подрыв Устоев

[spicy_holo]

Сегодня у нас было утреннее совещание в ставке верховного главнокомандующего в амбаре номер три, что по центру находится. В центральном места маловато оказалось, потому что шеф собрал всех офицеров, включая прапорщиков обоих полов. Такого ранее я у нас не припомню и рука у меня уже тискала кобуру, тревожно потея. Но все оказалось прозаично - нам предстояла всего лишь новая борьба.

- Товарищи офицеры. И прапорщики. Сегодня у меня болит и голова, и попа, поэтому я буду краток и строг. Еп нашу мать, хорошо тем, кто сирота. Однако, это не про нас. У нас с вами есть мать - Родина и отец.... вернее, отцов у нас много, это весь наш аппарат МО РФ. Для краткости я буду называть их всех просто - аппарат, чтобы избегать утомительных перечислений чинов и степени геморроя. Итак, наш отец Аппарат. В мудрости своей наши с вами родители повелели нам отныне бороться... С чем бы вы, родину вашу мать еп, думали, а?

Мы молчали, потерянные перед мощью его слова.

- Молчите? Так я вам скажу. Мы будем бороться с матом, епт! Не с тем матом, что вы топчете в спортзале в половом бессилии перепрыгнуть через козла, а с матом, как таковым явлением в нашем с вами великом и могучем русском языке.  Уфф.... Мне трудно говорить это, мысли путаются... Но долбоёбы в нашем мудром аппарате, который нас всех сотворил и поставил на страже, епали мне мозги два часа сорок две минуты этой простой и глубокой темой. Я потел. Я трепетал. От одной сука мысли о том, что не смогу больше говрить на языке Державина и Достоевского, Белинского и Тургенева, Толстого и, блять, князя, еп его, Вяземского! Это уму не постижимо!  Я им так и сказал - вы пилите хуй сук ствол, на котором сидим мы все, от только что вышедшего из-под маминой юбки рядового, до главкома, вы хоть понимаете, долбить все некому, что творите? Вы хотите, чтобы я, седой и побитый молью боевой конь, вот так просто взял и выкинул в генетическую пропасть многовековую историю нашей, блядь, словестности, нашего самосознания и наших воинских традиций?

Шеф вытер лицо платком и отпил из алюминиевого чайника, стоящего рядом с ним на столе.

И эти бамбуковые пидарасы, я не боюсь этого слова, товарищи офицеры... да, и прапорщики, говорят мне хором - да, Петр Николаевич, да, дорогой вы наш, отныне и навсегда, еп... ой, простите, мат становится у нас под формальным запретом. Вам будут выпущены и выданы специальные методички, в которых описано словозамещение матерных выражений, рекомендуемое к применению. Методички... На дворе 21 век, Марс ждет освоения, а там уже должны были яблони цвести, но нет... у них на уме методички. Все пытаются наши с вами непутевые отцы перешибить плетью обуха, да вот хуюшки. Как? Как, я вас спрашиваю? Как я должен выражаться, когда к нам прибывает обмундирование по госзаказу из города Воронежа, а на нем, простите, пуговицы есть, а вот дырок под них неудосужились проконопатить? Двести комплектов недешевой зимней формы! Дырок нет. Я охуел, когда мне доложили. Я превратился в член Македонского Александра. Я должен был позвонить на фабрику и сказать ее директору: "Дружочек, что же вы это, а? Сплоховали малость, милейший, Очки для пуговиц на наших кафтанах позабыли-с? Ай-яй-йя, нехорошо это, нехорошо!" Уверяю вас, это привело бы меня в ближайшее психо-неврологическое свободное заведение. Поэтому я просто его вые----л, пока из ушей не потекло, насколько это возможно по связи, и дело пошло. Приедут и проконопатят.

У нас хотят отобрать наш любимый швейцарский ножик, которым можно резать, пилить и ковырять любого, независимо от его дошкольного образования и места в жизни. Хотят кастрировать наш с вами словарь под самый корень, так их и разэдак, на законодательном уровне. И я вам приказываю - кастрироваться. Самостоятельно и неудержимо. Ищите альтернативы, новые пути и подходы. А я... Я, пожалуй, останусь при своих, и буду по-прежнему етить-колотить вразумлять вас так, как научили меня при СССР в Академии генерального штаба. Мне уже поздно стайл менять, у меня уже въелось под ногти, но вы, молодые офицеры... и да, прапорщики тоже, у вас еще все впереди, вам еще все пути открыты. И я верю, что скоро, я может и не увижу этого, но мои дети и внуки, да, застанут нашу армию обновленной, безматерной и с дырками для пуговиц на нужных блядь местах!  Но завещаю вам - храните это искусство командирской речи, передавайте из уст в уста будущим командирам, и если только коварный враг измыслит напасть на рубежи нашей матери-Родины, смело обнажайте этот сверкающий клинок великого языка и пусть над полем боя взметнется пламенной фигурой речи все то, что накипело в нашей душе.

Аминь.

И мы, со слезами на глазах, зааплодировали ему стоя.

ПС: необходимое пояснение к картинке. На самом деле, отрытое в гугле фото явилось пророческим не только по виду, но и по его истории. Эта торпеда, на которую смотрят так недоверчиво морские пехотинцы, выкинулась на берег в Арубе в феврале 1942 года. Уже отстреляная, она вроде бы безопасна для Большого корабля, но вполне способна убить людей, которые начинают с ней бороться. Что и сделала данная торпеда в марте 1942 года, подорвавшись в неумелых руках четырех морпехов. Все наглушняк.