Волчица и Канарейки в снегу

Люблю идиллические морозные зимние утрА. Когда голоса четко слышны на хрустком пергаменте свежего снега, когда честная -20 температура на улице. Когда каждый шаг отдается во всех органах чувств, словно печать.

К сожалению, сегодняшнее моё пробуждение было не таким, как обычно в такие дня. Я проснулась не под старческое шарканье метлы дворника и его таджикские телефонные лаи с мамой в полшестого утра. Нет. Меня вырвал из небытия абсолютно не артистичный и противоестественный в картине утра треск движка V12 трактора "Беларусь". Навязчивый и бесконечный звук то приближался к окну, то удалялся от него, чтобы снова вернуться. Казалось, "Беларусь" делает безуспешные заходы на одну ей ведомую цель и я лежу где-то рядом с этой целью. Взъерошив шерсть, я проскочила в ванную, потом поставила кофе, взялась за завтрак. "Беларусь", словно настырная муха, тарахтела под окнами.

Блять, там  выпал сантиметр снега, что можно трактором утюжить сорок минут??! Интерес заставил меня форсировать события - я собралась и покинула нору за 15 минут.
Трактор съипался, оставив выскобленный асфальт. Пошла в жилконтору, благо знаю, где у нас и что, да и по пути мне. В конторе ташкент такой, что на метр от подъезда снега тают до травы. А духан... Я сразу вспомнила одну кошару, в далекие годы моей фронтовой юности мы ночевали в ней в горах. Баранами, портянками и потом там воняло так же, как в жилконторе. Таджики-дворники в майках и трениках (и почему то в шапках) гоняют утренние чаи. Дверь к управляющему тактично закрыта.

Стучусь, я же воспитанная Волчица. И тут же открываю без приглашения. За столом наш общественно избранный хомячок кушает бутербродики. Меня он знает уже по летним историям и потому морщится, как бэ от легкого покалывания в заду.

- Слушай, командир - говорю ему - а чего у нас техника сегодня двор полирует с утра пораньше, а снега то и нет нихрена? Одной метлой бы справились...
- А ты чего, меня учить пришла работать, чтоле, служивая? - и смотрит на меня, как мышь на крупу.
- Нет, просто интересуюсь, от имени жильцов и прочая.... Электорат нервничет, когда в полшестого тарахтелка твоя по сорок минут асфальт скребет беспонту...
- А потому она скребет, чтобы вы не падали, лёд убирает, чегож не ясного? О вас же беспокоюсь, а вы тут ходите, работать мешаете...
- А что таджика с веником не судьба? Он хоть не так громко тарахтит...
Коммунальный хомяк посмотрел на меня, как на умалишенную. И выдал.
- А таджики мерзнут, когда -20, понимаешь? Мерзнут и работать не идут. Рустамзадэ умирать мороз. Савсем болеть тяжило да. Поняла?
Я охуела. Я встала. У меня сорвало сцепление, потому что я поймала дежа вю.

Эн лет назад мы приехали к одному генералу на рублевку. Тот строил на рубле дом, а сам был постоянно в разъездах и просил Шефа держать дело на контроле. Мы с Волком прибыли в полдень солнечной октябрьской пятницы. На улице -5. У ворот будущего генеральского особняка было тихо, как в могиле. За воротами - тоже. А должно быть суета и кипешь - 20 молдаван на объекте...

Походили, поискали - нет никого. Нашли вагончик бригады. Волк, уже подзапарившись, с ноги вынес дспешную дверку. Мама дорогая - все 20 человек в свитерах и ватниках влежку друг к другу... "В чем дело?" - гаркунл Волк с порога - "Кто старший?" Из кучи поднялась голова в треухе и выдала - на улице холодна камандир, ми мерзнем. "Что-о-оо? Холодно? Мерзнете?" - у Волка берет на нос поехал автоматически - "Я вас сейчас согрею, птенчики!" Первый молдаван вылетел в дверь, словно торпеда из тубы. Прямо в кучу песка и щебня с торчащими из нее лопатами. Потом второй, третий... Остальные выбежали сами. Пинками и затрещинами (прости, ООН, дело закрыто за давностью лет) Волк направил замерзших молодовашек в нужное русло. Через десять минут они стали раздеваться. Дорожки покрывались песком и гравием. Через полчаса они остались в майках и от замерзающих стал валить пар. Через два часа дневной (!) объем работ был закончен. Гордые сыны молдовы построились у конуры. Волк шел вдоль строя, я подпирала березу, устав от смеха.
- Пять минут напокурить, а потом приборка в сарае! - Волк кивнул на вагончик, из которого несло паприкашем и псиной. Сыны попадали в прохладный песок и закурили. Одеться никто и не подумал. Через часа полторы мы покинули Версаль, так теперь назывался их вагончик - Волк краской на борту написал "Версаль", а ниже "Ответственный - Г. Тутунару". С тех пор из Версаля звонили каждое утро и Волк получал сводку - сколько больных, сколько здоровых, что сделано, сколько осталось еды. Очень удобно.

- Мерзнут?! - заорала я. - Так я их сейчас согрею! Немедленно! Дыханием! Телом!
- Стой, психованная! - хомяк перегнулся через стол и схватил меня за рюкзачок. Некоторое время я тащила его вместе со столом. Потом остыла.
- Я тоже служил, ты не думай. - сообщил хомяк доверительно, падая обратно на табуретку. - но они же меня не слушают, они своего атамана только слушают...
Ну зови его сюда, потолкуем, говорю. Я достала из кармана мультитул и выщелкнула серрейторный клинок. Потом вышла в общую дворницкую и пошла вдоль стены, срезая вилки у шести (!) обогревашек. В живых оставила только одну. Таджики встали. Старший с седыми висками вышел к нам с коммунальным хомячком для беседы.
- Если хотите жить и работать тут, живите и работайте. Работа вас и согреет и накормит. Как мама. - Хомяк сделался красноречив, я мысленно ему апплодировала. Так и хотелось закончить за него: "А кто не будет работать на великий Германия, того мы будем расстреляйт, паф паф!"

В общем, консенсус найден успешно. Редкий случай, когда к электорату прислушиваются. А таджики открыли для себя новый метод добычи тепла - 40 взмахов лопатой в минуту и почти как на родине в мае. Оно,конечно, энтузазизм скоро сойдет на нет, ну да мне не лень пнуть их еще раз.

Доброго дня.

Волчица и Звезды.

Я всегда, всегда знала, что даже Мику Хацунэ ездит на работу на электричке! Как и я!


Вот вам всем пруфъ. Весьма кликабельный.