Пряные Рыжие Мысли

Штрафники 3. Быть.

День подходил к концу, детей разобрали почти всех до семи часов. Семена зашвырнули и удачно забыли на подоконнике за длинным пластиковым вазоном с анютиными глазками и он, лежа на пузе, смотрел во двор. Машины приезжали и отъезжали, стихали голоса в комнате, от которых за день начинала болеть даже вата в голове. Воспитательница Лена, проводив очередную мамашу в куцых мехах и на шпильках, устало села на свой табурет и облокотилась на шкаф. Шумно перевела дух. Отодвинула ладонью бумаги на столе и из тумбочки вытянула поллитровку водки. Семен напрягся и неслышно повернулся на другой бок, так, чтобы видеть стол. Лена не была красавицей, но дети души в ней не чаяли, липли весь божий день и целовали в щечку, уходя домой. Но Лена пила, по чуть-чуть, но регулярно, за рабочую неделю поллитровка высыхала до дна. Тут конечно и Семен помогал, и солдат, и Светка c Кириллом. Правда, попытка напоить Кирилла привела к тому, что под ним наутро в коробке была обнаружена ржавая лужа и он перестал заводиться. Чтобы его не списали на новый срок, Солдат заливал в него по капле детское масло “Джонсон’с”, а Семен работал ключом, пока механизм паровозика не откис и он не вернулся в строй. С тех пор Кирилл не пил, как отрезало.

Лена чокнулась полупустой бутылкой с лампой на столе и сделала большой глоток. Скривилась на секунду и закрыла глаза. Потом пустила в догонку еще глоток. Потом еще один. Тикали часы, было тепло и спокойно. Лена убрала бутылку на место, потянулась и решительно пошла к шкафу с одеждой. Намотала шарф, чертыхаясь, влезла в пальто, откинула черную челку на сторну и вышла, выключив свет. Через секунду хлопнула на пружине входная дверь, грянул замок.

- Семеёееен! Ты меня слышишь? - крикнул из-под шкафа солдат.
- Слышу, чего разоряешься-то…
- А ты сам погляди, ватная башка! Ленка сумку свою забыла. А это шанс… помнишь мы говорили… помнишь?

Семен помнил этот разговор. Он уже порядком всех достал своими рассказами о лесе и свободе, и солдат намекнул, что примерно придумал план побега.
- Да ну!? - удивилась Светка, недоверчиво глядя на солдата одним глазом.
- Вот тебе и ну, принцесса. Видала сумку воспитательницы? Там кобыла с запрягом пропадет, никто и не аукнет. Как-нибудь Ленка размякнет и уйдет без сумки, а на остановке вспомнит про кошелек и вернется. А я уже буду на дне лежать, то-то же…
- А ты хоть знаешь, как оно там, на воле, с тобой будет? - Семен почесал грудь под полосатой пижамой и скептически глянул на Солдата.
- Да уж всяко лучше будет, чем в этом Бухенвальде, тьху, блять…
- Не плюй в хате, даже в шутку.. - сказал Кирилл как-то очень серьезно и разговор тогда затих сам собой.

- Ну так давай, солдат, минут 20 у нас точно есть, валяй, я тебя подсажу…
- Да непруха мне, Сема, меня тут придавило чем-то, кажись. Шевелиться могу, а ногу зажало. Кубики эти, расперло, будь они неладны. Может, сам дерзнешь, ты же хотел…
- Хотел. Хотел…. - забормотал Семен, потом полез по цветам и перевалился через вазон. Упал с подоконника на пол, перекатился и встал у бока тумбочки. Еще теплые Ленины лодочки пахли капроном и потом. У Семена закружилась голова.
- Сема! Не лезь, тебя поймают и срок добавят! Не надо… - Светка увидела его в кругляше света от фонаря и запричитала с полки.
- Этот хоть мелкий, может и проскочит. А ты мужчина видный, широкий. Тебя враз засекут. Не надо! Мамааа!

- Свет, не рви душу на британские флаги, а? Устал я здесь, мне бы на воздух хоть на немного. На волю.

Семён решительно дернул “молнию” на сумке воспитательницы и глянул внутрь. Места почти не было. Хотя… если ужаться… С тихим урчанием Семен полез в темноту, ощупью отодвигая с пути разные предметы, выпихнул спиной кошелек и враспор лег на дно, полное мелкого мусора и крошек. Кошелек прикрыл его сверху пахучей кожей и знакомым ароматом купюр. Запахи жизни. Настоящей. А не этого кукольного концлагеря…

Лена вернулась минут через пятнадцать. Раскрасневшаяся от быстой хотьбы, всплеснула руками - вот дура! - наклонилась под стол, задернула молнию на сумке и вскинула ее на плечо, как солдатик свой автомат. Снова погас свет, грохнул замок и Семён закачался в кожаной колыбели в такт шагам воспитательницы, чувствуя, как зимний ветер бьется в борт его неожиданной спасательной капсулы, холодит его.

Первое печальное открытие Семен сделал через десять минут, когда они уже ехали в автобусе. Он хотел было перевернуться, но не смог даже задумать движение, не то, чтобы его осуществить. Зажатый на дне сумки бортами и кошельком, он не мог и шевельнуться, парализованный и вялый. Мысли кидались по голове, как лемминги во время пожара, но все было тщетно.

- Следующая остановка Улица Вешних вод, институт МИСИ. - проскрипел над Семеном громкий и непритный голос. Сумка качнулась резко и поплыла к выходу из автобуса. Через секунду молния скрипнула и открылось сантиметров шесть просвета. В щель скользнули пальцы, пахнущие пивом, старыми сигаретами и общественным туалетом. Пальцы подрагивали чуть заметно, перебирая вещи на своем пути. Обошли пудренницу, отодвинули помаду. Ключницу с ключами чуть сжали но тоже сдвинули в сторону. Уперлись в кошелек, который раскрытым пузиком лежал на лице Семена. Прошлись по длинне. Помяли.
- Да это же ворюга чертов! - Семен, парализованный, хотел было заорать, но лишь беззвучно вытолкнул из себя кислород. Язык войлочной тряпкой (каковой он в сущности и являлся) свалился в гортань и там застрял. У нее зарплата десять тысяч - подумал Семен. Была позавчера. Сколько в этом кошельке? Может ничего и нет уже, а может все. Блядство… Пальцы пивного писуна сомкнулись на спинке кошелька. Семен пытался что-то предпринять, но вата безвольно наполняла тело, не реагируя ни на какое движение мысли. Кошелек медленно поплыл вверх. Потом автобус остановился и Лена вышла на улицу. В щелку Семен видел желтые глаза фонарей и качающиеся ветви деревьев.

Дома у Лены Семен сделал второе неутешительное открытие. За те годы что он не жил среди людей, люди в своей массе не изменились в лучшую сторону. Скинув сумку в прихожей, Лена пошла на кухню, поставила чайник.
- Лен, ты пришла? Привет, зайчик… ик…
- Привет-привет дорогой. Ты дома? Что-то случилось на работе?
- Ну так. Ничего. Слушай, мне нужно денег на неделю. Зарплату опять не дали просто. Как у тебя дела в саду?
- В саду все регулярно - Лена повернулась к мужу, устало улыбнулась и присела за кухонный стол.
- Деньги в кошельке возьми, сумка на тумбочке. Герой...
Молния над Семеном распахнулась во всю ширь и рука зашарила в сумке, тиская Семена за пузико.
- Ты что, издеваешься, дорогая? Тут нет кошелька, только какая то плюшевая херня.
- Я не херня, я Семён - хотел было сказать Семен, но вылетел из сумки и молча влепился в стену кухни и сполз на неделю не мытый пол мордой вниз.
- Где деньги? Я тебя спрашиваю, блядь. Ты нычкарить от меня вздумала, да? Дырка пустодельная…
- Я рада, что у нас не будет детей, тебе лучше не размножаться. А я потерплю еще, у меня пятнадцать детей в группе, мне хватает.
Оплеухи и нестройный мат менеджера по продажам ортопедических матрасов Семен слышал с пола, потом хлопнула дверь в комнату и все стихло. Остался только Ленин плач. Через пять минут ее глаза высохли. Она подобрала Семена с пола, отряхнула и посадила на стол перед собой.
- У нас кошелек украли, Лена Пална…. - сказал Семен, то есть ему показалось, что сказал.
- А ты симпатичный. - Лена ткнула Семена пальцем в живот и от этого теплого пальца у Семена из глаз посыпались искры. Женщина. Живая, настоящая… сколько времени прошло с тех пор, как…
- Как ты сюда попал, а? - Лена перевернула Семена и потянула резинку его пижамных штанов вниз. На попе открылся фиолетовый штамп
Д/С 15732 СОЛНЫШКО, ИГР. ИНВ НОМЕР 1406
- Все ясно. Детишки по доброте своей подложили... Вот шутники.
Штаны вернулись на место и Семен перевел дух. На столе лежала корка бородинского хлеба и ее дурящий аромат бил Семену в пуговичный нос, ставший вдруг таким чувствительным. Лена теперь пила из крошечной чешской рюмки. Но все так же не закусывала.
- Лен, ты хоть корочку пожуй, развезет же - сочувственно произнес Семен и рюмка со стуком брякнулась на пол.
- Допилась. Уже голоса пошли. Нет, к черту все. Пора спать...
- Лен, постой…
- Не знаю, кто тут болтает и почему, но я устала. Очень. Я плохо сплю. Много работаю…
Потом ее вырвало, коротко и тихо, но прямо на Семена. Лена глупо улыбнулась, отерла ладонью рот и сказала “Простите, Семен…”
- Я же предупреждал…
- Я никогда не слушаю советов, тем более от плюшевых медведей.
- А может стоило?
- Может быть. Пошли в душ.
- Стой, как это в душ? Сейчас?
- А как ты заблеваный завтра на работу поедешь?
- На работу? Я нигде не работаю…
- Хватит болтать, пошли.
-....

В ванной было тепло и пахло всякими вкусными штуками, чувствовалось даже через запах желчи. Полилась вода, Лена разделась и, сжимая Семена в руке, встала под горячий дождь из душевой лейки. Семен сразу намок, стал еще более вялым и податливым. На затылок ему полился хвойный шампунь, руки Лены стали смывать с него рвоту и грязь, выжимать, выкручивать, Семен видел, как грязной водой из его нутра выходит всякая скверна, заехавшая в него при создании и в процессе эксплуатации. Шампунь смыли и Лена покрутила его перед светом, проверяя, хорошо ли он выстиран. Семен увидел с высоты рук ее красивые, не затасканные груди, чуть полноватый, мягкий живот, шею, мокрые черные волосы, на фоне которых кожа ее казалась фарфорово-белой. Шрам чуть выше лобка от полостной операции. Удаление.

Лена намылила его еще раз и стала водить по своему телу, натирая шершавым мехом Семена шею, руку, грудь… Семен уплывал куда-то под мерный звук льющеся воды и её прирывистое дыхание смешивалось с легкими облачками пара. Мир вертелся перед его глазами, картины одна приятнее другой сменяли друг друга, потом все кончилось, словно заело пленку.

Лена выжала Семена над раковиной, дважды перекрутив. Вода, уже почти не отличимая от обычной чистой, потоком хлынула у Семена из ушей, носа и всяких других отверстий. Он закашлялся и пробурчал, довольный и мягкий:
- Понежнее нельзя, Лен?
- Можно. Пошли. Только тихо.
Она сунула его, влажного и распушенного, подмышку, завернулась в полотенце и вышла в коридор. Сумка валялась на полу в прихожей, из зала бухтел телевизор и раздавался нестройный храп менеджера по матрасам.
- У нас кошелек уперли в автобусе, Лен Пална… Я уже говорил, но ты тогда не слышала. - Семен почувствовал себя полным придурком за то, что именно сейчас сказал об этом, но Лена лениво посмотрела на сумку и прошептала горячими губами ему на ухо - ну и хер с ним, Семен, деньги я все равно в нем не держу, только мелочь и пару фоток. Старая грязная подделка гуччи, кому она нужна…

Она отнесла его в спальню и долго сушила феном. Пижама валялась у батареи, была почти полночь. Не дав ей досушить голову, он нетерпеливо, но нежно толкнул ее на подушки и упал тоже, прижатый к груди ее руками…

В автобусе было холодно, но Семен ехал не в сумке, а торчал лохматой башкой из-за пазухи Лениного пальто. Было раннее утро, вокруг улыбались, глядя на них, хмурые токари и слесари, едущие на рабочие места. Что было ночью, Семен помнил слабо, но его наполняла страная позабытая легкость, что-то из тех лет, когда Питерский политех еще не вышиб его со своей орбиты. Цветущие липы, белые статуи, мостовые, омытые ливнем...

- Слышь, корова, подвинь корму, народу пройти надо… - кто-то грубо толкнул Лену в спину локтем и Семена впечатало в заиндевелое стекло двери. Лена охнула, но тут хорошо поставленный мужской баритон произнес увернно, но с ноткой досады: “Отвали, козлина тупая, не порть нирвану…”
Мужики сзади переглянулись, зашикали на коллегу и опасливо попятились от дверей. Семен и Лена вышли на воздух и их громкий смех заставил собак у помойки кинуться в рассыпную.

Дочурка спорно-убиенного папки Каддафи Муамара поднимает упавшее зеленое знамя Пророка из папиных мертвых рук. Айша Каддафи (генерал-лейтенант) обратилась к ливийскому народу и сообщила о верности делу своего великого отца.

Спящий должен проснуться, как говаривал Муад Диб. И я считаю, сейчас самое время зажать натам вторую лапу. А после этого можно и ипатьевские методы применять.

О, благословенные времена, когда не нужно пилить по раздолбаной колее привычных шаблонов, и даже я, простой пехотный капитан, могу щелчком пальцев взорвать башку начальству. Оно же мне ее конопатит переодически, а я все это кладу в баночку и когда она становится полна-полнехонька, я ее херрак и обратно начальству на темечко. Да с переливами и перезвонами. Заглядение.

Когда-нибудь под горячую руку меня точно расстреляют, сорвав погоны и ремень. Шлепнут и потом будут горько плакать, ибо жизнь без меня вдруг станет им скучна и сера, как пожилая черная кошка. Но это когда еще будет. А пока я буду скакать и куражиться на многострадальной лысине начальства, полируя ее своими подметками.

Вчера был строевой смотр. Я заранее решила слить Питомцеву, он так старался, горел идеей, ночей не спал. Да и для командира важно побеждать, по себе знаю. Поэтому своих не дрочила от слова совсем. В ногу ходить они у меня и так умеют. Долго думала, какую песню взять... Шеф молчит, время идет. А раз нет четких установок, я решила - классику.

А к нам тут шеф гостей назвал покрасоваться. Ну и вотки заодно попить, медведей ручных подемонстрировать. Короче, у нас мероприятие, им же утвержденное, а ему банкет и развлекуха. Не тут-то было. В общем, сперва все шло по плану. Взвод-песня, взвод-песня. Потом питомцевские пошли и тут я вижу - за столом уши зашевелились, попки заерзали. Особенно на словах про человека и своими руками судьбу... Пара полканов наклонились к уху начальства, трепетно шепча в него вопросы. Что мол это за нахрен песня и кто такой умный ее автор. Шеф разьясняет. Те кивают с натугой. Потом мои пошли. Ну и я с ними, конечно. И мы как грянули имперский марш "Мерцал закат, как блеск клинка. Свою добычу смерть считала. Бой будет завтра, а пока. Взвод зарывался в облака. И уходил по перевалу." Ну и так далее. Песня длинная, хорошая. Я припевы сократила, кроме двух. И так хорошо пошло! Попеть я люблю, хотя голосом не владею и в такт не попадаю. Зато с душой!)

Шеф аж привстал. Он не ждал. А в мой план заглянуть то ли забыл, то ли не успел, то ли так доверял, что... Короче, полканы приглашенные на нас показывали пальцем и говонили шефу что-то такое, отчего он менял цвета.

Сегодня, наверное, выпорют меня показательно и отправят за крамолу в медвежьи углы поднимать боеготовность. И знаете что? Мне даже как-то начхать на это с высокой вышки. Песня прозвучала, как я давно того хотела. И бойцам понравилась. Так что похрен мне на последствия. Одно только жаба душит - Питомцеву за первое место премию дадут.)

Если кто-то думал, что в Новом году что-либо круто и сразу изменится, то можем вместе обломаться.



http://verola.livejournal.com/263486.html?view=38918206#t38918206

Чито будит сы нашей стараной?

Хочу в ответку задолбавшим заказам, о том, какой чудесный день, какой чудесный пень ГУМ, кинуть свои пять копеек живых фоток с поля. Замечу сразу, что Москва это не булавочный укол в центре карты, это довольно большое образование, все население котрого не влезет на красную площадь, даже если в очередь на месяц встанет. А теперь пройдемся одним из моих обычных маршрутов.

Оффтоп: вот вчерашнее фото на проспекте Вернадского. Иллюминация праздник? Не не слышал, а чо?

Пустые столбы, даже на китайский дюралайт лаве не нашлось. Через час тут будет темно и пусто, ну кроме пробака в область. Это первый год, когда я сама не за рулем, под новый год обычно гоняла по всей МСК, по друзьям, по шопам. Такой тьмы никогда не было.

Вернемся в сегодня.

Елка у МДМ на Фрунзенской. Обратите внимание на цоколь. Он высотой под два метра, это для того, чтобы граждане не дергали за елку и она не дай БГ не упала комунить на маковку. Если пару лет назад елку можно было потрогать и даже понюхать, теперь кинестетики соснут, обнимая цоколь. Да и елка будет целее. Иллюминации тут тоже нет. Идем дальше.





Это Комсомольский проспект в обе стороны. Интересно, если у кого елка МДМ не видна, поймет, что город встречает НГ? Голые столбы, ни гирлянд, ни фонариков. До Садового кольца километр где-то.

Вперед!




Это сквер у фрунзенской академии. В прошлом году деревья тут были украшены, как и сонечные Ворота, стояли объемные световые фигуры оленей, и снежинки, света было масса и все не аляповатое, а сделанное на совесть. Сейчас как-то так.


Перейдем мост, вон, вдалеке елка у Академии. Сама набережная так же лишена каких-либо не то что символов нового года, но и намеков на то, что он есть. Под нами парк культуры им Горького. Возможно у центрального входа что-то есть, а тут, в середине, все как в апреле - голые деревья, елка ввиде зеленого ровного конуса (на месте скульптуры из старых тряпок типа "лев", которая уже так воняла, что люди на круг не заходили.) Найдите ее, елку, сами на этом фото.



"Времена года" намотали прошлогоднее великолепие на стволы окрестных тополей. Там не все диоды уже работают, но все равно - хоть что-то. Замечу в скобках - в прошлом году парк культуры был расцвечен чуть не с конца ноября и грел глаза кружевом световых гирлянд на всем своем протяжении. Так же масса световых скульптур и елка были в наличии. Елка на фото ниже, видите?



Вот и я не вижу, а она тут была, хорошая такая елочка с белыми санками рядом с ней. Нивы сжаты, рощи голы.



Плавно вышли на Ленинский. Тут тоже как бы ничего не предвещает. Не стану вас убеждать в том, что Ленинский проспект столицы в прошлые Новые годы выглядел иначе, думаю, вы и сами это наблюдали, кто IRL, кто на фото.



О, райфайзен подсуетился и воткнул елочку. А более - нишыиша.


Ну и Донская, ту у меня живут знакомцы. Кроме воробьиного кала на асфальте, других украшений нет.

Так что, дорогие регионы, которые увидят по первому каналу только красную площади и кремль - не стоит нам завидовать, в этом году москву прибрали, как старую цирковую лошадь - на лбу плюмажи, а с торца не смотри даже. Хочется верить, что съэкономленные средства пошли в Крым. А вообще Москва, как зеркало государственного капитализма, вполне себя уже показала. Но бояться нечего - просто раньше мы пахали на дядей с барсетками, а теперь на одного дядю с чемоданом. И как не ходили в ГуМы за футболками по 8 тысяч, так и не будем. Раньше можно было найти работу за те или иные деньги, а теперь мы будем просто искать работу за деньги, которые предложит дядя с чемоданом или сосать флагшток.

Ладно, еще увидимся! )

Коварная бумага, все помнит и все меньше в ней свободных мест...

Календарь заполняется датами,
словно клетки в “морском бою”.
Отработанными квадратами
Крестит легкую душу мою.

Закрывает прошедшие “мимо”
В беспокойных порывах минут.
И слезятся глаза не от дыма,
Когда в нашего попадут.

Когда кто-то латает отсеки,
Не смотря на пожары и крен.
И смыкаются жаркие веки
под истошную песню сирен.

Я иду меж бумажных разрывов
Между строчками календаря.
Между мертвых и тех, кто живы,
Сквозь последний отсек ноября.

Календарь заполняется датами,
Как водою последний отсек.
Невиновными и виноватыми
Мы проходим наш сумрачный век.

Сигаретки прикрывши ладошками
Мы крадемся сквозь сети причин.
И дома-перфокарты окошками
Программируют строчки морщин.

Вам могло показаться, друзья мои, что я стала меньше уделять вам внимания и вся утонула в своей меланхоличной рабочей дреме. А вот и нет. Я по-прежнему смотрю на всех вас и радуюсь/ огорчаюсь вместе с вами. И чем больше я на вас смотрю, тем интереснее мне каждого из вас копнуть поглубже. Дело это - копнуться или нет - сугубо добровольное, а я со своей стороны вброшу флешмобчик.

Прошу вас озвучить 5 своих самых-самых возможностей, которыми вы если не гордитесь, то уж по крайней мере часто пользуетесь. Как сказал один мой канадский друг - внутренний Бэтмен есть в каждом и иногда он просыпается. Вот мне и любопытно.

Ну и начну с себя.

Я могу:
- проспать 20 часов и даже не шевельнуться;
- накрыть в две руки стол на 15 человек менее чем за три часа;
- с 9 и до 17 часов кататься на горных лыжах а потом еще два часа танцевать и пить глинтвейн ( потом см п.1)));
- могу подраться в полный контакт из-за последнего пряника;
- могу в чистом поле устроиться на ночь с максимальным комфортом;

Так что, друзья, откровенность за откровенность.
Мррр!

Как ссаный санный путь лег, так к нам потянулись родные и близкие солдат, превозмогающих вместе со мной тут тяготы и лишения. Зима на носу, огородно-закатывательные хлопоты позади и можно вспомнить о чадах своих. Чада, изрядно уже заматеревшие под пятой оццов-командиров, стеснительно обнимаются с матерями и папками в предзоннике, ожидая, пока я выпишу увольнительные. Это отрадная картина для любого сердца, я прям чуть носом не шмыгаю от умиления.

Многие родители требуют увидеть командира своих чад. Прям горят нетерпениемм. Эээ, я-то знаю, хотят побольше узнать о славном боевом пути солдата, пожать мускулистую заскорузлую ладонь пропахшего махоркой и шилом служаки, что кует из их сына мужчину. И тут я такая - свежепобритая, тонкий аромат мартеля и кензо, юбка с лампасами, серого сукна, выше колен, маникюр (правда, вчерашний), сапоги немецкие укороченные и начищенные. На плечах шинель, трубка Кота дымится табаком. Фуражечка подмышкой.

Мамы смотрят на меня с немым укором, папы с явным одобрением. Так и так, вот она я, капитан вашего сыночка! Жмем руки, знакомимся. Я поведываю о тяготах и успехах чад, показываю видимые из предзонника через противоосколочные сетки казармы рот и столовую. Выдаю увольнительные на сутки. Все радуются и на лицах недоумение сменяется благодарностью. Мимо идет капитан Питомцев, одетый буднично-затрапезно - он ведет отделение на хозработы в район мастерских. Завидев нашу делегацию, он, как на параде, переходит на строевой шаг и командует рравнение налево. Хлопая сапогами, отделение проходит мимо нас с лопатами на плечах.

Эхх, всегда бы такой порядок, бодай его комар. Мамы и папы в восторге, мы прощаемся, чада выходят за ворота и вся процессия движется в поселок, там рейсовые автобусы останавливаются недалеко. Я поднимаюсь на мостик к щелкающему шишками самовару и уюту теплого помещения. Рабочий день мой на сегодня окончен и меня ждет ужин в компании друзей. До ночи байки, рассказы о семейной жизни, громадье планов и новые дороги. Что может быть лучше?)