Пряные Рыжие Мысли

Вы, друзья, что постоянно меня читают,  уже привыкли к моей странной двойственной сущности.  К тому что я одновременно и альфа, и омега, на стороне победителей по зову сердца и на стороне проигравших по зову крови. Я не могу взять, не отдав и отдать, не взяв. Увы, я такова, и не будь во мне баланса, последствия было бы трудно обсчитать.

Из-за этого сволочного дуализма день Великой Победы для меня одновременно и большой праздник, и великая скорбь. Я скорблю о потерях обеих сторон, ибо в небесных батальонах у всех одни погоны, я праздную с победившими, ибо их мужество, героизм и беспримерный подвиг навеки мое знамя. В другой же руке -склоненные знамена проигравших. В сумме они наиценнейший урок, оплаченный сполна всеми. Так не забываем же будет он еще сотни лет, ибо слишком высока его цена. Dixi.

Равнение на знамя.
Пытавшиеся в ленте сегодня склонить меня к забвению расстреляны поутру.

Иногда провожу время в Heroes & Generals и не устаю поражаться разности культур и разности поведения на поле боя людей разных наций. Порой смешно, порой до слез грустно. Ну вот к примеру, вам повезло и у вас есть танковая группа. Но если в ней американцы, то воевать танковая группа будет не ближе чем в трех километрах от линии фронта! Ведь в атаке могут сжечь...
Пишешь им в чат: hey, useless yankies in da tanks! Tanks are for assault, not for stupid masturbation in da bushes. Push forvard'n'clear that fuck'n bridge!
А он тебе на полном серьезе: my armour too thin germs will burn me with panzershrek. I'll cover you from here. Go.go.go! И дальше дрочить из танка под кустами. А пехота идет через мост, или вплавь, с потерями занимает мост, но дело уже к сливу по очкам - много народу погибло при штурме. И тогда из танков слышится: ouch! So noooooobie team!

Тьху, мля). Повоевали.

На той же карте воюешь с русскими. Эй, двиньте танки на мост, надо давить, мля. И если тима адекватная, то два фанерных БТ7 заползают на мост, первый выхватывает собой "чемоданы" панзершреков, второй из-за его спины истребляет всю позицию противника. И мост свободен и потери невелики.

Замечаю, что еуропесы и амеры вообще ссыкливо себя ведут. Штурмовать точку винтовками не ходят. Ждут либо пару браунингов, либо десант с томсонами, либо грейхаунд. А время идет. А если ты встаешь и идешь на штурм, то они за тобой не бегут. )).

А русские идут на штурм с мосинками, как на парад. И чаще всего оказывается, что точку держат один-два фрица с кар98. А ведь есть еще и гранаты РГД.

Только еуропецкий боец будет звать снайпера через всю карту: anyone have sniper rifle? Damn german across the bribge, barn, second floor. Так вот их диды воевали - один снайпер держит роту, а время уходит. А задавить снайпера огнем, не убить, но просто поливать, пока остальные на бросок гранаты подойдут, ума не хватает. Или жадные - ресапплай идет из твоих же честно заработанных,да.

Русские в рост щелкают по окнам из свт40, авось, да попаду! Да, одного-двух снайпер вывалит, но и все - прочие добегают до сарая и капец котенку.

Так что правильно говорил Даня Багров: "Музыка ваша американская - говно!"

Мне, как фехтовальщику, особенно неуютно в толпе. Мне сразу хочется начать убивать расчищать личное пространство и я ищу рукой ножны на левом боку. Наверное, поэтому их там и нет - бодливой корове БГ рога не дал. Да и законы дурацкие. Как и любой фехтовальщик, я уважаю границы человека, но нас таких единицы. Обычной тупой самке ничего не стоит положить свои сиськи тебе, сидящей у прохода, на плечо, томно причалить китовой горой сала, источающего жар и нерастраченную похоть к тебе вплотную и шумно выдохнуть горячий вонючий выдох.

Как жаль, что у нас такие законы. Они не способствуют воспитанию навыков выживания. Ни твоих, ни ее. Это прескорбно.

Я заметила, что со времен моего безоблачного детства нравы упростились настолько, что стали похожи на поведение низжих животных.

Электрички, как вид транспорта, сопровождают меня всю жизнь, еше деревянные рамы и скамейки застала, и они, как лакмусовая бумага деградации масс. Бездарные менестрели всех возрастов, торгаши беспонтом, просто стяжатели, взрослые люди, косяшие под врожденных дебилов, чтобы не платить 20 рублей за проезд - как это утомительно.

Видимо, я становлюсь слишком стара, раз рефлексирую на это все. Вместо вакидзаси я вожу с собой китайские бамбуковые палочки - они помогают скинуть сиську с плеча и отодвинуть от носа безнадежно эрегированный член в дешевых брюках, не знавших глажки пару сезонов.

Палочки я потом выбрасываю в урну. Культура должна быть.) И страшно подумать о том, что было бы, если бы разрешили вакидзаси.

Сегодня я спала до самого объявления тревоги. Я и потом спала, тревожная смена сегодня не моя, Питомцева. Я сонно спросила в кенвуд - что там, стоит вылезать? Нет, сказала рация усталым голосом питерца, не стоит. Проникновение. Уже отбито.

Ясное дело, опять кабан. И не сослепу, а целенаправлено, разбежавшись, среди бела дня. Здоровенный свин, оставляя клоки грязной шерсти на зубах колючки, пропилил от опушки леса до поворота стены и забурился в кустарник на другой стороне дороги. Оборвал метров двадцать проволоки и вырвал все колья. Сорвал сигналки. И ушел. Если бы я была Наусика из долины Ветров, я бы, может, и почуяла неладное, мол, лес на нас злится за то, что мы в нем построили свои бетонные домики. Но я всего лишь мудрая волчица из Йойтсу, поэтому просто спросила - почему не стреляли?

Весна же - ответила рация - жалко его, он же от радости... Бляяя. Капитан Питомцев романтик, оказывается. А я... Я упустила такой обед! Поэтому, закрыв смену, я вернулась в Москву. Стейк в Гудмане не сравнить с парной кабанятинкой, конечно, но на бескабанье и телОк сойдет. А потом я пошла гулять (и пить, да), и мне писАлось, неожиданно смело.

Москва стрясает прах Аида,
Всплывает вверх на постных щах,
Чумазые кариатиды столетья
Держат на плечах.

Столетья дряблости и силы
Стекают в изворотах гипса.
Их плечи тяжелы и милы,
Как дух Давыдова Дениса,

Что пьет шампанское украдкой
На берегу у Спасской башни,
Рассветом заедая сладким.
Вдыхая пепел Патриарших,

Проснулся подистлевший Пушкин.
Всех убиенных и восставших
Он призывает сдвинуть кружки,
Чтоб грохнуло на всю палату,

Ломая лед, вскрывало реки,
Чтобы презрели лести плату
Титаны духа - человеки
Чтобы страна, отринув сонмы,

С печи слезала, окрыленно.
Чтоб лили пламенные домны
Металлы истины нетленной.
Всем тем, кто меч кует устанно,

Набату яростному внемля.
Весна зализывает раны,
Весна не спит,
она
лишь
дремлет.

(07.03.15, из цикла "17 мгновений Весны")

Любите ли вы Империум так, как люблю его я?

Лента принесла неизгладимую цитату, которую я нацарапаю гвоздиком на бетоне наших форпостов: "Грамотно обученный комиссар - это ещё порядка 200 не совсем летальных, но болезненных дополнительных способов любить Империум. И свыше 400 летальных." (С)

В один из выходных нырнула ненадолго в мир боевых овец, благодаря присланному кое-кем ключу. Альфа есть альфа, но крики чаек, звон рынды и колокола громкого боя уже присутствуют. Крейсера не качает на малой волне, изменения углов поворота башен величественны и неторопливы, можно выпить чаю. Эсминцы - подлинные гончие океана, Шимаказе, my love, аж десятого левела, кулаки сотрешь, пока докачаешься... Но и Юми со своими 29 узлами дает почувствовать всю боль и унижение службы на эскадренных миноносцах. В мелких проливах эсминцы мотает стволами от воды до неба, каждое второе попадание крейсера - крит и пожар, и потеря хода. Хорошо еще, что при выстреле крейсера снаряды образуют "вилку", а не падают в одну точку, как однояйцевые близнецы в вакууме. Это приятно - есть, куда шмыгнуть на эсминце.

Поучаствуем. За Шимаказе и Конго.

Для Мисаки настали черные деньки. Летная погода установилась на всем тихоокеанском театре и эскадрилья Токивадай работала на износ. Вылеты один за другим, потери, победы.... Все это проходило мимо Микото. Мисака Мисака и тренировочный биплан на боковой полосе островного аэродрома отнимали все ее время. С восхода, по еще не просохшей соленой океанской росе, они поднимались в воздух, смотрели, как взлетают и садятся "Зеро", сжигали первый бак к обеду. Мисака Мисака старалась, как могла, но стоило Микото переключить управление, как сестра терялась и все шло кувырком. Горизонтальный полет худо-бедно был освоен, но о маневрах сложнее плоского виража речь даже не шла. Мертвая петля вгоняла Мисаку Мисаку в ужас и тогда кабину биплана наполнял душераздирающий визг, слышимый аж на поле. Посадка давалась с трудом, но тут и не требовалось особых усилий, машина садилась сама, стоило лишь убрать газ.

Лейтенант Микото была близка к самоубийству. Круги над маленьким островом до тошноты врезались в память, а отсутствие перспектив вгоняло ее в жестокую апатию. Даже Куроко, вернувшаяся после боя, пахнущая горелым маслом, пироксилином и потом, полезшая к ней обниматься, не встретила сопротивления и всю ее обслюнявила, но Микото лишь вытерла лицо рукавом, глядя в одну точку за окном. День сменялся ночью, но и тогда не было покоя. Чувствуя свою никчемность, Мисака Мисака в одну лунную ночь вышла на берег океана и попыталась утопиться. Но ей не дали. Часовой выволок ее на берег, а маленькая искорка с ладони Микото заново запустила ее сердце. В больничной палатке, глядя на худенькую сестру, лежащую под серыми казенными простынями, лейтенант теребила перевязь меча и испытывала острое желание напиться.

В три часа ночи дверь в офицерский барак распахнулась и через порог, покачнувшись, шагнула старший лейтенант Микото Мисака. Белый шарф волочился за ней по грязному полу, испачканный в земле полевой китель был расстегнут, а большая полупустая бутылка саке, прижатая к себе обеими руками, напоминала подвесной бак "Зеро". Дверь захлопнулась и Микото громко икнула в темноте. Потом, решительно перейдя на строевой шаг, она двинулась вперед. Громыхнула табуретка, залязгала посуда на столе и Симбоси проснулась. Она нашарила очки на тумбочке и села в постели. Грохот повторился. Потом послышался леденящий душу шепот: "Сей...ссаа... Сей..сааа!" Схватив лежащий на тумбочке "Намбу", майор Симбоси спрыгнула с койки и включила свет. Тусклая лампочка осветила спартанское убранство комнаты майора. На столе, обняв бутылку полулежала чу-и Мисака Микото, сапоги ее скребли по полу в тщетной попытке выровнять вертикаль. Их глаза встретились.

- Мыжте меня застрр. застр...лть, сей... сааа, я хрновый пилот десу ка. Эт`фсе ..заминя случилсь... Моя ДЫэнка оказалась хихихикс с брачком... Нелита... ик...ет нихрена. Вапще не может... Т`кая уж наша...ик... д`рная крофь. - Мисака криво улыбнулась и на ее губах лопнул пузырек слюны.
- А вт вы... крыси... крыси... крсивыя женщина, сейсаа, т`кие прям большииеее у вассс... глза, прям не могу. Хихи хи... глаза, да! - сучила ногами и хихикала Мисака

Симбоси медленно вытерла пот со лба и опустила пистолет. Шумно выдохнув, она накинула на плечи китель и взяла папиросу из пачки в кармане. Бросив пистолет на кровать, майор нежно оторвала Микото от стола, освободила от бутылки и посадила на лавку, прислонив спиной к стене. Голова чу-и упала на плечо но оплеуха Симбоси вернула ей нужное положение. Глаза Мисаки расширились, в притворной стыдливости она заслонилась рукавом.

- Т`кой вы мне нравитсь що больше, сейса, к`гда сердитесь! Такая строгая, как моя мама... Ит.. Итакая крсивая Ик! - Мисака смотрела из-за рукава на стоящую напротив женщину и на глаза ее навернулись слезы.
- Ммм... мамочка, я так скучаю по тебе...Ыыии... П`рсти меня, дуру, ясфсем никчемная... Могу только ток подавать ик.... в отсталые рыайоны.... ыххыххххххыыыыыхх.

Майор Симбоси сделала шаг вперед и прижала голову Мисаки к себе, заглушая ее рыдания. Когда чу-и затихла, Симбоси уложила ее в свою постель, а сама долго сидела за столом, то беря папиросу из пачки, то наливая сакэ в маленькую чашку.

Рассвет застал ее неожиданно, луч солнца скользнул по белому шелку ночной рубашки, знавшей лучшие времена, упал на погоны кителя и косой чертой перечеркнул лицо майора, разгладив крошечные морщинки в уголках глаз. В дверь постучали. "Госпожа майор, в санчасти ЧП, сестра лейтенанта Микото перерезала себе вены. Доктор Нунотаба говорит, что нужно немедленное переливание крови!" - прокричал посыльный за дверью. Через минуту одетая, как на парад, Симбоси вышла из барака. На ее плече висела спящая чу-и с глупой улыбкой на лице. Рассветное солнце высветило бледные ягодицы лейтенанта и часовой, помедлив, неохотно отвернулся.

- В тебе сейчас больше сакэ, чем крови, но сойдет и так - рассудила Симбоси, таща Мисаку в медицинскую палатку. Куроко, всю ночь не сомкнувшая глаз в поисках "сестрицы", семенила за ними, пытаясь помочь, но никто ее не замечал.

Продолжу наш совместный с ronin_musashi труд, потому как ему сейчас некогда, а яне люблю незаконченных дел. Начало у ронина по тегу railgun.

Так толком и не позавтракав, раздраженная Микото, подхватив в одну руку алюминиевую миску с подноса, а в другую - Мисаку Мисаку,  путающуюся в упавших штанах, покинула столовую под озадаченные реплики персонала. Симбоси осталась на месте, сев за столик, как ни в чем не бывало. Короткая речь майора не внесла ясности, но, по крайней мере успокоила повара. Новый пилот, новый паек, все в порядке. Завтрак продолжился. Весь путь до офицерского барака Уихару писала в блокноте какие-то цифры, не обращая внимания на кипящую Микото и падающую от смеха Сатен-сан.

Молчаливая Мисака Мисака семенила, словно гейша из театра Но, пока младший лейтенант Рюико не научила ее завязывать тесемки штанов. Тут дело пошло на лад, и вскоре все разместились на койках офицеров эскадрилии Токивадай. Микото мерила шагами проход между кроватями, цепляясь ножнами за колени сидящих, но никто и не пикнул. По лицу лейтенанта бродили мрачные мысли.

- Кто ты, черт побери, такая, что смеешь назвать себя Мисака Мисака? - старший лейтенант рявкнула так громко, что цветочки на венке Уихару качнулись под этим звуком. Мисака начала было опять бубнить свои цифры, но тут Кадзари перебила ее своей цифровой тирадой из блокнотика. Мисака Мисака улыбнулась и посмотрела на Уихару, как на родную мать.

- Пожалуй, вам я могу рассказать, кто я такая, даже не спрашивая, откуда у вас этот код, сказала Мисака Мисака, подумав самую малость. Вы авторизованы, доступ к данным программы "Сестры" предоставлен. - мягко произнесла девушка, пододвигаясь поближе к Уихару.

Рассказ Мисаки занял около получаса, в течении которых никто не проронил ни слова. Проект Сестры предусматривал создание некоторого количества клонов пилота-эспера Микото Мисаки с целью прокачки воздушного аса Германии, который сможет уничтожить одним ударом правительство США, выведя штаты из войны на Тихом океане. Копии Микото должны были своими атаками раскачать навык Акселя Фроста до недостижимого ранее шестого уровня, это в перспективе позволит Акселю преодолеть ПВО и скинуть бомбы на Белый дом, вернее - одну бомбу, над которой сейчас работают немецкие ученые в Пенемюнде. Однако, проект сильно тормозится тем, что Сестры Мисаки второго поколения не имеют тех талантов пилота, что оригинал, более того - неадекватно ведут себя в воздухе. Для того, чтобы набраться опыта у начальной Мисаки, сюда, на базу и приехала Мисака Мисака в сопровождении Нунотабы.

- Поэтому я называю себя Мисака Мисака, чуть виновато сказала Мисака, обращаясь к старшей сестре. - девушка подняла на Микото темные глаза - и я совсем не умею летать... хотя именно для этого меня и растили. Наверное, я позорю старшую сестру...

Все наперебой стали утешать расплакавшуюся Мисаку, одна только Микото задумчиво смотрела в окно. У штабного барака опять беседовали Нунотаба и Симбоси. Старший лейтенант испытывала непреодолимое желание отдубасить Шинобу Нунотабу так, чтобы она никогда уже не встала, но она понимала, что это не решит проблему. На далекой базе клоны Мисаки готовятся к смерти, так и не пожив нормальной жизнью, как морские свинки в виварии. И виной всему не Нунотаба, конечно.

- Почему тебя прислали одну, ведь всего сестер тридцать? - старший лейтенант шагнула к плачущей Мисаке и присела рядом. Всем сразу стало видно различие между ними. Мисака Мисака была еще стройнее оригинала, более детские черты лица, и глаза, глаза полные неизбывной тоски.

- Мисака Мисака может спокойно обмениваться информацией и опытом с другими Мисаками благодаря особой сети Мисак, ответила Мисака Мисака, еле сдерживая слезы - проговорила сестра  - если опыт и информацию получает одна сестра, его получают и все остальные. Как видите, появление еще одной Мисаки вызвало переполох и смятение среди сотрудников базы, а представьте, если бы их было тридцать...

Волосы на голове Камиджо Томы встали дыбом, хотя его прическа и так никогда не считалась аккуратной. Притаившись у стены офицерского барака, техник ловил каждое сказанное слово. Если Микото сможет обучить летать эту бестолочь, Япония получит такую эскадрилию, которая сможет обеспечить превосходство в воздухе на всем Тихоокеанском театре. Хмель покинул голову Томы, уступив место аналитическому уму разведчика. С полученной информацией нужно было что-то делать, но связи с Центром не было уже очень давно. Интуиция подсказывала Томе действовать решительнее, дослушать, что будет говорить Мисака Мисака про этот чудовищный проект, но тут вмешался случай, едва не стоивший технику жизни.

- Ты, придурок чумазый, какого хрена толчешься тут на ветерке? У тебя работы нет? - пискнуло сзади таким высоким тоном, что у Камиджо свело челюсти. Он обернулся, но никого не увидел. Тогда техник опустил глаза к земле и чуть не упал - держа во рту трофейный американский леденец в виде смайлика, на техника смотрело существо в стиранной гимнастерке с разрезанными на манер косодэ рукавами. Рыжие волосы с лихим чубом были очень знакомо причесаны, глаза искрились задором. Без сомнения, это был чей-то ребенок, девочка лет семи, удивительно похожая на...

- Кто ты, дитя? - Тома вытянул руку, чтобы погладить девочку по волосам, но киловольтный разряд катапультировал его с места в стену барака. "Еще одна Ми..." - успел подумать Антон Камышов и отключился.